3.4.Дом П.Н. Филонова
Улица Литераторов, 19
Из воспоминаний Татьяны Глебовой о Павле Филонове:
Комната Павла Николаевича в общежитии литераторов на Карповке двумя окнами выходила в сад. Когда я вошла, он сидел у окна за мольбертом и писал. Увидев меня, очень обрадовался и сказал: «Я говорил товарищам, что Вы придете, а они спорили, говорили – нет, она не придет».
С этого дня я стала приходить, приносить работы и посещать занятия по идеологии, которые бывали вечерами и на которых присутствовали все учащиеся у Павла Николаевича. Вскоре после этого Алиса Порет сделала первую работу по принципу сделанности и тоже пришла к Филонову.
Помню как после занятий по идеологии, насмотревшись работ, висевших на стенах, мы шли домой и казалось, что улица идет куда-то вверх, сливаясь с небом, и что в жизни продолжается этот необыкновенный новый мир…
Из воспоминаний Павла Кондратьева:
<…> он всегда легко был одет. На кровати у него даже не было матраца. У него были прямо доски, были простыни и одеяло солдатское. Так что все было житейское. В комнате стоял стол, на котором он работал. Несколько стульев. И была маленькая печка сложена – как в те годы, но он ее не топил. Все стены были завешаны. Свет у него был не очень хороший, особенно летом. Когда деревья покрывались листьями, в комнате был даже зеленый сумрак. Но это ему не мешало работать, так как он считал, что принцип «сделанности» позволяет работать при любом источнике света. Например, в Доме печати было не так много удобного места для работы, иной раз приходилось работать в темном коридоре и просто с электрической лампочкой. Она висела тут же рядом с тем местом, над которым ты работал, и постепенно при переходе к другому куску – так же и лампу вешал. Этот принцип, между прочим, правильный. Потому что у него получался принцип «сделанности» во всех работах, при любом освещении.
Из воспоминаний Валентина Курдова:
… Кирпичный двухэтажный каменный дом, в котором жил Филонов, находился тоже на улице Литераторов, как и дом Матюшина. Только он представлял собой общежитие с коридорной системой для бедного люда, где за каждой дверью – свой обособленный мир. Кем только не населялся этот кирпичный «Ноев ковчег»! Жили в нем и престарелые артисты, и бывшие политкаторжане, художники и писатели. … Издавна на эту улицу тянулись люди с благородными сердцами. … На тихой улице обитали литераторы и друзья по искусству.
Мне хорошо запомнился тот дом с большой настороженной коммунальной квартирой. В конце длинного захламлённого коридора с дверьми направо и налево с указателями фамилий жильцов последняя дверь направо вела к Филонову. Человеческое жилье всегда точно характеризует его хозяина. Вся обстановка комнаты художника состояла из стола и нескольких деревянных табуреток, мольберта и железной солдатской кровати. Холодно и неуютно в этой келье. Все подчинено искусству – думы, жизнь, быт. У мольберта за работой сидит одинокий человек. Посреди комнаты – железная печь-буржуйка, на которой греется закопченный чайник. Рядом на столе, заваленном красками, ломоть черного хлеба и куски сахара. Везде и всюду холсты, они стоят штабелями у стен и тесно висят повсюду. Неповторимое, гипнотизирующее искусство Филонова! …
