2.14.Исайя Александрович Браудо

Исайя Александрович Браудо (1896–1970) – выдающийся советский органист, крупнейший знаток, исследователь и пропагандист органной музыки и органного творчества. Заслуженный деятель искусств РСФСР. Доктор искусствоведения. И сейчас органисты всего мира удивляются манере игры Браудо: музыку в его исполнении сравнивают с человеческой речью, так четко и ясно она звучала. Как отмечают искусствоведы, он объединил лучшие традиции немецкой и французской школы в свой собственный стиль игры.

И.А. Браудо, как и М.В. Юдина, был другом Т.Н. Глебовой (вместе учились в Петроградской (Ленинградской) консерватории) и благодаря ей познакомился с А.И. Порет. Входил в круг близких друзей дома художниц. Был не только исполнителем, но и исследователем старинной музыки, которой была увлечена и Глебова, оставил ряд записей, преимущественно раннего органного репертуара, от Перотина до Букстехуде, Баха и Генделя, композиторов, чью музыку особенно ценили в кругу дома художниц. Исайя Браудо запечатлен современниками не только в статьях, личных воспоминаниях, но и во многих знаменитых полотнах Татьяны Глебовой начала 1930-х гг., в частности, «Групповом портрете» и «Портрете Браудо» (Государственный музей истории Санкт-Петербурга), «Восхождении на Исакий» (Архангельский музей изобразительных искусств), «Автопортрете с И.А. Браудо» (Государственный Русский музей), «Портрете И. Браудо» (Костромской историко-архитектурный и художественный музей-заповедник).

Из воспоминаний Марии Юдиной:
Татьяна Николаевна Глебова ведь музыкант, она играла на скрипке, обожала орган и дружила с Исаей Александровичем Браудо; поэтому так изумительна и была ее постановка (декорации и костюмы, 1932 г. – прим. составителей) «Нюренбергских мастеров пения» Вагнера в Ленинграде, в Малом оперном театре (увы, шла она недолго – столь частая участь самого прекрасного!!).

Из воспоминаний Алисы Порет:
У нас в доме произошли перемены. Мой брат, закончив институт, был послан на три года на границу Афганистана. В комнате поселилась Глебова. Мы работали с утра, писали маслом; потом гуляли с Хокусавнушкой, делали вместе детские книжки, уходили в концерты. Я злила сонату Франка, через две комнаты Глебова играла на скрипке. По вечерам мы принимали друзей. У Татьяны Николаевны бы громокипящий роман с органистом Браудо, а у меня ни с кем. После моего первого мужа мне никто не нравился.

Из воспоминаний Алисы Порет:
Мы жили с Глебовой вместе, днём писали, часто одну картину, сидя рядом, и тут же всегда лежала Кинуся (моя чудесная собака) и ждала, когда, наконец, будет обед и прогулка. А вечером дом был открыт – приходили гости. Мы их скромно поили чаем с пирожками или холодным молоком с печеными яблоками. Водки и вина в нашем доме не бывало. В дни получения гонораров гости приносили подкрепление по своему вкусу. Но никто так нас не потешал своими дарами, как И.А. Браудо. Все зависело от книги, прочитанной накануне. Если о сотворении мира, то он приносил одно яблоко и подавал его с очень многозначительным видом. После Тиль Уленшпигеля – два огромных пакета с кровяными колбасками, жареной индейкой, ветчиной и пр. снедью. Мы питались этим костеровским ужином неделю. Если профессор перечитывал Бальзака, то в сверточке были положены по порядку – точное меню завтрака любовников в скромном загородном ресторанчике – 2 яйца, сыр, бутылка молока и сверху букетик васильков. «Можете проверить, – говорил Б. лукаво, – том IV, стр. 63, а букетик она выбросила, подъезжая к Парижу, чтобы не лгать мужу».

Иногда он появлялся в дверях, неся на шее огромную связку бубликов, висящую до колен (а ходил он в широкополой шляпе). «И это всё?», спрашивали мы втроем с Кинусей. «Да, милочки мои, всё – я прочёл, что полезнее всего один элемент». Мы с Глебовой снимали с него шляпу, потом ожерелье, умирая от смеха, а Кинуся, посмотрев на него с укоризной, уходила, вздохнув, на свой коврик (Собаки не понимают шуток). В виде пардона в следующий раз он принес колбасу почти в метр длиной.

Увлечение одним элементом длилось долго: то это был кекс кило на три, завернутый, как полено, то кружок рокфора в 2 кг, но ничего другого.

Мы подбросили ему в карман пальто том Рабле, после этого питание наше сильно улучшилось.

Из дневника Даниила Хармса. 27 ноября 1932:
После концерта подошел к нам Исай Александрович Браудо. На этом основании я не поехал провожать Глебову.