2.24.Хокусавна (Хокусай)

Хокусавна (Хокусай) – дог А.И. Порет, подаренный ей её первым мужем А.М. Паппе. Свидетель, участник жизни дома Алисы Порет и Татьяны Глебовой, герой многих их живописных и графических произведений, воспоминаний и посвящений.



Из воспоминаний Алисы Порет:
D`outré tombe. Подарки.

Мой первый муж, Arcade Martin, очень хотел подарить мне собаку. Мы искали, смотрели, ходили на выставки. Однажды, идя из Летнего сада, увидели – я даже вскрикнула – двух белых собак. Одна побольше, другая щенок. Они играли так легко и грациозно, что показались нам издали борзыми. Оказалось, что это доги. Мать и дочь. Все щенки были розданы, а с этой девочкой у хозяев не было сил расстаться. Мы обменялись адресами и условились звонить друг другу. Я уже не смотрела больше ни на одну собаку и хотела только эту, с голубыми глазами.

Вскоре после этой милой встречи А.М. сильно заболел, потом его свезли в больницу, и мы не могли его спасти.

Через три месяца мне позвонил какой-то незнакомый голос и спросил, почему мы не берем собаку, и что деньги на её питание вышли, и что надо решать – «или мы вернём Вам деньги, которые Ваш муж заплатил, или возьмите её срочно – мы уезжаем на дачу».

Я долго отвечала невпопад – за это время у меня всё вылетело из головы. Я совсем забыла про эту девочку. Потом я поняла, что А.М. сделал мне подарок, купил эту дорогую собаку, и заплатил за её завтраки и обеды, и надеялся мне её привезти, когда выздоровеет.

«Я сейчас же приеду», – сказала я, и, взяв с собой верного Кондратьева и наняв извозчика, поехала. Я вспомнила по дороге, что если у нас будет пёс, мы назовем его «Хокусай». Когда мы вошли в дом, мать и дочь с чудовищным лаем бросились на нас, но тут же передумали. А девочка стала ласкаться и лизнула меня в лицо. Она вышла со мной без сопротивления, села рядом на сиденье, смотрела с интересом на прохожих, весело вбежала по лестнице «своего» нового дома, и, попив теплого молока, свернулась калачиком и уснула. Она считала, как невеста, что теперь это её дом навсегда, и даже ни разу не заплакала по материнскому дому. Она не отходила от меня ни на шаг, и мы ужасно влюбились друг в друга. Она сторожила меня и мои вещи, и когда кто-нибудь протягивал руку к моим кистям, или резинке, она так страшно рычала, и показывала свои белые клыки, и так некрасиво морщила нос, что делалась похожей на чудовище.

Я называла ее Хокусай, потом Хокусавной, а потом Кинусей, а потом у неё было ещё много имён, но в аттестате она была зарегистрирована, так как хотел Arcade Martin.

У неё было чувство хорошего тона, врожденное чувство благородства. Она была скромна, послушна, не нарушала никаких правил. Мне говорили, что у неё был маленький бзик в моё отсутствие спать на столе. Но я этого никогда не видела, и поэтому могу этому не верить. Она была настоящий собачий Ангел.

Из воспоминаний Алисы Порет:
Бранденбургский концерт

Все началось с того, что мы дома стали звать Хокусавну КИНУСЕЙ. Хармсу это очень не нравилось – он был просто возмущен. Он с пеной у рта уговаривал дать ей другие имена. Он принес длинный список на выбор. Мне – я не знала, как быть. Ту и т.д. Она откликалась на все имена. Самое невероятное, что наша домработница, которая не могла выговорить ни моей фамилии, ни слов «пудинг» или «кооператив», почему-то запоминала немедленно все прозвища Кинуси и с укоризной поправляла маму, которая путала и забывала все имена. Хармс просто ликовал и решил, что пора придумать имя посложнее – «БРАНДЕНБУРГСКИЙ КОНЦЕРТ». Были вызваны Хокусай – новое. Собака завиляла хвостом и, как всегда, без споров подчинилась. Паша повторила чисто без запинки два раза – Бранденбургский концерт. «Хорошо Данила Иваныч придумали. Такого, поди, ни у кого не встретишь. Все Шарик, да Пудик, да еще Жучка, как у нас в деревне». На следующий день был выход под новым именем. Только что они свернули на Фонтанку, как встретили И.И. Соллертинского. Он поздоровался и позвал: «Хокусай, поди сюда». Паша его остановила и гордо сказала: «Сегодня они зовутся БРАНДЕНБУРГСКИЙ КОНЦЕРТ!» «Что??? – остолбенел И.И. – Кто же его так назвал?» «Это нам Данила Иваныч придумывают да Алисе Ивановне на разрешение дают, а как они согласятся, так и называем». И.И. не удержался, поднялся к нам и, захлёбываясь рассказал о встрече.

Из воспоминаний Татьяны Глебовой:
А вот еще одна незначительная, но живо запомнившаяся картина. Алиса Порет пришла к Павлу Николаевичу со своей большой собакой догом. Это была очень красивая, добрая и умная собака. Она ходила по комнате, гордо держала свою голову и разглядывала стены. Павел Николаевич уверял нас, что она смотрит на картины и понимает их. Я думаю – он был прав...

Из воспоминаний Алисы Порет:
Рисую свою милую собаку – за спиной Филонов – громовержец кричит на весь класс: тов. Порет, опять Вы за свое – то портрет друга, то знакомых, то собачки. – Неужели нет темы пошире?? Объясните мне, в чем дело???

– Я робко лепечу, что у моей собаки разные глаза – утром совсем светлые, потом ярко голубые, а вечером – фосфоресцируют и кажутся ярко-красными, – и что прежде художники не могли этого себе позволить, и что мне казалось, что Вы не будете протестовать…

– Помолчав, уже другим голосом: Ну ладно, тов. Порет – рисуйте все три глаза: – потом, уже дома я дорисовала своего милого, только что погибшего мужа, Arkadi. Mat. И еще прибавила трех претендентов на престол – П. Соколов и др.

Из воспоминаний Алисы Порет:
Несмотря на наше с Глебовой прилежание, Филонов относился к нам с недоверием, считая нас чужими – чуть не классовыми врагами. Мальчики – особенно Кибрик и Рабинович – ему доносили на нас дикие россказни. Филонов: «Товарищ Глебова, а это правда, что у вас были имения в Ярославской губернии?» – «Нет, неправда, – ответила она, был только конный завод» (смех в зале). «Товарищ Порет, а вот наши мастера были у вас дома и видели во всю комнату ковер – огромного тигра, – вы знаете, сколько он стоит? А золотой стол с инкрустациями, как в Эрмитаже?» Я с удивлением на него посмотрела. «Ну, а собака? – на то, что она ест, можно трех бедных детей прокормить!! Стыдитесь, товарищ Порет!»

Вскоре произошла неожиданная встреча. Я вышла перед работой прогулять свою милую собаку на Фонтанку, бросала ей мячик, чтоб она немного побегала, но ужас! – увидела вдали Филонова! Повернуть обратно было невозможно, а идти вперед – страшно. Я позвала ее к себе, взяла за ошейник и сказала добрым голосом: «Хокусавна, подойди и поздоровайся, он очень хороший». Она послушно пошла к нему навстречу, села перед ним и доверчиво протянула ему свою лапу. Филонов встал по-рыцарски на одно колено, поцеловал лапу и сказал: «Ладно, Порет, погуляйте с ней, – ведь вы уходите на целые дни».